Читать книгу "Becoming. Моя история  - Мишель Обама"

Мы с мужем надеемся купить дом. Мой муж – писатель, заканчивающий свою книгу. Чуждые, восхитительные слова, навевающие воспоминания о человеке, которого не было рядом. Я ужасно скучала по Бараку, но рационализировала нашу ситуацию как могла, понимая: несмотря на то что мы молодожены, эта интерлюдия была, вероятно, к лучшему.

Барак взял под контроль хаос незаконченной книги и отправился сражаться с ним. Возможно, он сделал это ради меня, чтобы уберечь меня от этого хаоса. Мне пришлось напомнить себе: я вышла замуж за человека, привыкшего мыслить нестандартно. Он вел свои дела, как ему казалось, самым разумным и эффективным образом, даже если внешне это выглядело словно пляжный отдых – медовый месяц с самим собой (я не могла не думать об этом в минуты одиночества), который последовал сразу за медовым месяцем со мной.

Ты и я, ты и я, ты и я. Мы учились приспосабливаться, связывать себя в прочную и вечную форму «нас». Даже если мы оставались теми же двумя людьми, которыми были всегда, той же парой, которой были в течение многих лет, теперь у нас новые роли, второй набор личностей. Он мой муж. Я его жена. Мы стояли в церкви и признавались в этом вслух, друг другу и всему миру. Казалось, мы должны относиться друг к другу по-новому.

Для многих женщин, в том числе и для меня, слово «жена» кажется очень непростым. Оно несет в себе историю. Если вы росли в 1960-х и 1970-х годах, как я, для вас жены принимали форму белых женщин из телевизионных ситкомов – веселых леди с идеальными прическами и в корсетах. Они сидели дома, хлопотали о детях и держали горячий обед на плите. Иногда они пропускали бокальчик шерри или флиртовали с продавцом пылесосов, но на этом все веселье заканчивалось. Ирония, конечно, заключалась в том, что я смотрела эти шоу в нашей гостиной на Эвклид-авеню, в то время как моя собственная мама-домохозяйка безропотно готовила ужин, а мой собственный папа с аккуратной стрижкой приходил в себя после рабочего дня. Отношения родителей были такими же традиционными, как и все, что мы видели по телевизору.

Барак иногда шутит, что мое воспитание похоже на черную версию «Проделок Бивера», с Робинсонами Южного побережья, такой же стабильной семьей со свежими личиками, как семья Кливер из Мэйфилда. Хотя, конечно, мы были более бедной версией Кливеров и мой отец носил синюю форму городского рабочего вместо костюма мистера Кливера. Барак обычно говорит это с оттенком зависти, ведь его собственное детство было совершенно другим. Но при этом он использует сравнение еще и как способ разбить укоренившийся стереотип, будто афроамериканцы в основном живут в неполных семьях, будто мы почему-то неспособны жить той же мечтой о стабильности среднего класса, что и наши белые соседи.

Но лично я в детстве предпочитала «Шоу Мэри Тайлер Мур», с восхищением впитывая его серия за серией. У Мэри была работа, шикарный гардероб и отличная прическа. Она выглядела независимой и забавной, и в отличие от других женщин, мелькающих на телевидении, темы ее шоу вызывали интерес. Она не вела беседы о детях и домашнем хозяйстве. Она не позволяла Лу Гранту командовать собой и не зацикливалась на поиске мужа. Она казалась молодой и в то же время взрослой. В пред-пред-пред-интернет-эпоху, когда мир был упакован почти исключительно в три канала, это имело значение. Если ты девочка с мозгами и зарождающимся чувством, что хочешь стать кем-то бо́льшим, чем просто «жена», Мэри Тайлер Мур – твоя богиня.

И вот теперь мне исполнилось двадцать девять, и я все еще сидела в той же самой квартире, где смотрела телевизор и поглощала еду, приготовленную терпеливой и самоотверженной Мэриан Робинсон. У меня было так много всего – образование, здоровое чувство собственного «я», огромный арсенал амбиций – и достаточно мудрости, чтобы понять, что все это мне досталось, по большому счету, от моей матери. Она научила меня читать еще до того, как я пошла в детский сад, помогала мне произносить вслух слова, пока я сидела, свернувшись котенком, у нее на коленях и изучала библиотечный экземпляр «Дика и Джейн». Она заботливо готовила для нас, накладывала брокколи и брюссельскую капусту на наши тарелки и требовала, чтобы мы их съели. Ради бога, она же сама сшила мне выпускное платье. Мама неустанно отдавала и в конце концов отдала нам все. Она позволила нашей семье определить ее личность. Я была уже достаточно взрослой, чтобы понять, что все те часы заботы, которые доставались мне и Крейгу, она забирала у самой себя.

Все, чем меня благословила жизнь, теперь отзывалось во мне фантомной болью. Меня воспитали уверенной в себе и не видящей границ, верящей в то, что могу пойти и заполучить абсолютно все желаемое. И я хотела все и сразу. Потому что, как сказала бы Сюзанна, почему бы и нет? Я хотела жить со стремлением Мэри Тайлер Мур к независимой карьере, и в то же время меня тянуло к уравновешивающей, самоотверженной, кажущейся нормальной роли жены и матери. Я хотела иметь и работу и дом с некоторой надеждой на то, что одно никогда не подавит другое. Я хотела быть точно такой же, как мама, и в то же время совсем не похожей на нее. Мысли путались. Можно ли иметь все и сразу? Получится ли у меня? Я понятия не имела.

Барак вернулся с Бали загорелым и с сумкой, набитой блокнотами, превратив свое одиночество в литературную победу. Книга была практически закончена. За следующие пару месяцев его агент перепродал книгу новому издателю, заплатив долг и обеспечив план публикации. Но гораздо важнее для меня то, что всего за пару часов мы вернулись к легкому ритму своей новобрачной жизни. Барак был здесь, покончил со своим одиночеством, вернулся в мой мир. Мой муж. Он улыбался моим шуткам, спрашивал, как прошел день, целовал меня перед сном.

Шли месяцы, мы готовили, работали, смеялись и строили планы. Позже той весной мы привели наши финансы в порядок настолько, что смогли купить квартиру и переехать из дома 7436 по Южной Эвклид-авеню в красивые апартаменты с планировкой «вагончиком», деревянными полами и кафельным камином в Гайд-парке – новую стартовую площадку нашей жизни. При поддержке Барака я снова рискнула сменить работу, на этот раз попрощавшись с Валери и Сьюзен в мэрии, чтобы наконец получить должность в некоммерческой организации, которая всегда меня интриговала, и занять роль лидера, дававшую мне шанс вырасти. Я еще многого не понимала в жизни – загадка о том, как быть одновременно Мэри и Мэриан, оставалась неразгаданной, – но теперь все эти сложные вопросы оказались где-то на задворках сознания, где и оставались, благополучно задремав, в течение долгого времени. Любые заботы могут подождать, думала я, ведь теперь мы наконец стали «нами» и были счастливы. А счастье казалось отправной точкой для всего остального.

13

Из-за новой работы я все сильнее нервничала. Меня наняли в качестве исполнительного директора нового чикагского подразделения организации под названием «Общественные союзники» (Public Allies), она и сама была совершенно новой. Что-то вроде стартапа внутри стартапа в области, в которой я не имела никакого профессионального опыта. Public Allies основали год назад в Вашингтоне, округ Колумбия, две новоиспеченные выпускницы колледжа – Ванесса Кирш и Катрина Браун. Они хотели помогать молодым людям строить карьеру на государственной службе и в некоммерческих организациях. Барак познакомился с ними на конференции и стал членом их правления, в конце концов предложив им связаться со мной по поводу работы.